Поразительно, но «На крючке» не придумал, кажется, ничего нового. Сильно пугающая обывателей идея – при современных-то технических средствах – тотальной слежки за гражданами и даже «стирания» личности, разумеется, «на бумаге», по документам, обыгрывалась уже во многих (и неплохих) фильмах. Например, во «Враге государства» с Уиллом Смитом.

Эксплуатируется в «Крючке» и другая старая фобия (не скажу какая, чтобы не портить впечатление), тщательно обсосанная мастерами снимать и сниматься в блокбастерах. Один из фильмов с тем же Уиллом Смитом несколько лет назад с успехом прошелся по этой теме.

Я давно понял, что важно не чем занимаешься, а как это делаешь. Главное для успеха не о чем снят фильм, а как снят. И тут имя старика Спилберга в титрах – знак качества, сигнал, что ширпотребовское изделие будет высокого качества.

А «На крючке» — продукт, безусловно, широкого потребления, вещь, предназначенная массовому зрителю, тем самым «простым», обычным, ординарным людям, которые составляют коллоидную ткань человечества; тем самым обывателям, что свято верят, будто кому-то нужны со своими тупыми телефонными разговорами, невнятными эсэмэсками, дохлыми блогами и безграмотными емайлами. Из-за своей наивной веры они и попадутся «На крючок».

Не хочется говорить, что фильм сделан по шаблону. Скорее это специфический спилберговский стиль, предполагающий наличие даже в самом фантастическом сюжете человеческих переживаний, поиска себя, самосознания через страдание. Типичный для Спилберга прием, когда художественный вымысел, чудовищные преувеличения, фантастические допущения умело скрепляются крупинками правды, дозированными порциями реальных чувств, искренних эмоций, работает очень эффективно. Узнаваемая бытовая сцена здесь, жгучая слезинка там образуют мощный каркас, на котором держится целый небоскреб буйной фантазии киношников. В итоге все выглядит более чем убедительно и даже не правдоподобно, а правдиво.

Разнообразных эмоций в фильме предостаточно. Режиссер мастерски вклинил их не только в мелодраматические сцены вроде похорон брата главного героя или разговора блудного сына с черствым папаней, но и в чисто боевиковские, динамичные сцены. Обратите внимание на сверкающие глаза агента ФБР во время ночной погони. Этот гончий блеск азарта – единственный фокус, якорь, твердый стержень, который можно ясно различить среди бури погони, мелькания бьющегося стекла и рвущегося железа.

Молодой Лабеф, несмотря на пьянство за рулем в жизни, в кино продолжает совершенствовать свое драматическое искусство, натурально пускает слезы и дрожит губами. Его коллега Мишель Монахен показалась мне в этом смысле пожиже. Хотя, кто его знает, может для избалованных политкорректностью американок, она и сумела создать образ чувствительной, но сильной женщины, беспокойной и заботливой матери.

До самого конца, не считая полутора минут перед титрами, «На крючке» был на высоте, все время нагнетая психологическое давление, динамику движения, драматизм событий. И в самом конце вдруг эякулировал таким клюквенно-сладким сиропом, что, выйдя в проход между креслами, я поскользнулся на выплеснувшихся с экрана соплях. Может быть, последние полторы минуты были уступкой необходимости до конца следовать шаблонам кассового успеха. Так сказать, полутора минутами слабости режиссера.
Хорошо, что этих минут было так мало.