Восторг! Восторг!

Экстаз наступает с первыми кадрами, проходящими перед лампой проектора. Нужно бесконечно любить кино и кинотеатры, чтобы оценить весь кайф бесподобно реалистично состаренной пленки, словно уже прошедшей все круги ада Госкинопроката, многие сотни раз прокрученной в сельских раздолбанных клубах, десятки раз порванной и склеенной скотчем, исцарапанной дерьмовыми древними кинопроекторами и с изрядно покоцанной звуковой дорожкой. И тут же накатывает вторая волна — допотопные эффекты на титрах, прямиком из заляпанных разноцветными разводами семидесятых, чуть ли не вручную прорисованные только для того, чтобы пафосно сообщить какую-нибудь помпезную чушь, вроде: «Художественный фильм».  

Это можно прочувствовать в кинотеатре и только в нем. Причем, хорошо бы в каком-нибудь еще не «реконструированном» где-нибудь на отшибе. Да где ж такой теперь возьмешь, все равняются на «высшие стандарты». Но даже так ощущения просто космические. И этого уже достаточно, чтобы влюбиться в «Доказательство смерти». Дешевенький прием, правда? Сыграть на ностальгических чувствах — а ведь раньше и трава была зеленее — и завоевать этим любовь всеобщую. Дешевенький, ага, но зато какой эффективный!  

Кстати, о названии. Только ленивый не пинал еще труп чудовища под именем Российский Киноперевод, но грех не добавить. Death Proof никакое к черту не «доказательство», и университетов кончать не надо, чтобы это понять. Сам Курт Рассел в фильме минут пять рассказывает о том, что означает сие название, и что именно так он называет свою машину — «Смертестойкая». Двести километров в час — и о кирпичную стену. Тут уж никаких доказательств не требуется.  

Ну да ладно, что там дальше по программе? Помимо ласкающих глаз и слух артефактов пленки, восхитительно нарочитых косяков монтажа и смены постов, в лучших традициях самого себя Тарантино предлагает нам изобилие женских ступней и пальчиков ног. Это он любит, на этом он акцентирует очень много внимания и, конечно же, строит аллюзии, а то и автоаллюзии. В конце концов, Тарантино он или нет? Может себе позволить.  

Примерно такую же формулировку можно применить и к операторской работе. Да, Сам смотрел в окуляр, Сам выстраивал кадр и катался по специально проложенным рельсам. Ну и результат соответствующий. И если бы не проникающие почему-то в кадр сотовые телефоны и реклама совсем недавних фильмов, можно было бы вполне искренне поверить, что фильм действительно был снят лет тридцать назад и с тех пор бесполезно пылился на полке. Но нет, это было бы слишком просто. На парадоксах строится изрядная часть сюжета и отнять их просто нельзя.  

Запишем еще в графу «Блеск» диалоги, всего Курта Рассела и неизменно остро заточенное лезвие юмора. Лишних слов просто не нужно, да и самый сок фильма сочится дальше. И он даже не в со всех сторон обсмакованной сцене живописнейшей автокатастрофы со всеми присущими деталям — это так, прелюдия. Он мощным потоком польется ближе к концу, и тут надо постараться удержаться в зрительском кресле.  

Такого вы еще не видели и вряд ли увидите. Знакомьтесь, дублерша Умы Турман по имени Зои Белл, каскадерша по жизни, собственной персоной исполняет головокружительные и смертельно опасные трюки на скорости стоимостью не одну сотню МРОТ по таксе отечественной ГИБДД. И это вам не провинциальные акробаты под куполом цирка, не лоховской стрит-рейсинг, это самая настоящая гонка на выживание, и кто выйдет из нее победителем вовсе не очевидно.  

Следите за глазами, чтобы те не выпали из орбит, следите за дыханием, чтобы не забывать делать вдохи и выдохи. Следите за эмоциями, а то невзначай можно и лопнуть.  

Вот такие они, 50 процентов «того самого» «Грайндхауза». Продолжение следует.