12 ноября 2009 года произошло, как минимум, два важных события. Во-первых, президент России Дмитрий Медведев выступил с ежегодным посланием Федеральному собранию (или все-таки Совету Федерации?). Во-вторых, в прокат вышел новый фильм Роланда Эммериха «2012». Если верить Дмитрию Медведеву, Россия в самом ближайшем будущем победит коррупцию, продолжит диверсификацию экономики, увеличит ВВП, проведет Олимпиаду в Сочи и саммит АТЭС во Владивостоке, построит настоящую партийную систему, продолжит работу над социальными проектами и выплатами, достойно встретит 65-летие великой Победы Великой Отечественной. Если верить Роланду Эммериху, Дмитрию Медведеву следует поторопиться: времени у него осталось ровно на три ежегодных послания Федеральному собранию.

Писатель-неудачник Джексон (Джон Кьюсак) пытается поддерживать добрые отношения с бывшей женой, которая растит двоих его детей на пару с хирургом-маммологом, и заодно прислуживает русскому олигарху по имени Юрий Карпов. В редкий момент свидания с детьми Джексон отправляется в Йеллоустонский парк, где, после некоторых скитаний с удивлением замечает, что знакомые ему места с недавних пор являются секретной зоной, охраняемой правительством. Фрик-радиоведущий Чарли (Вуди Харрельсон — великолепен, как, впрочем, и всегда) объясняет ему в момент ночного бдения, что миру приходит конец: земное ядро меняет температуру и плотность, вследствие чего материки со дня на день расколются и развалятся. Допив пиво, Джексон удаляется восвояси. Не далее как на следующий день он, а заодно и все население Калифорнии, убеждаются в том, что Чарли был прав. Правда, к тому времени Калифорния перестанет существовать.

Одной Калифорнией Эммерих, понятное дело, не стал ограничиваться: стоило бы ради этого затевать всю возню. От США вообще ничего не останется, как и от Индии, всей Европы целиком, Японии, Китая и всех ближневосточных стран скопом. Ревнители «особого пути России» могут обождать с радостью: России не станет тоже, но это остается за кадром и подразумевается как данность. Тут же становится понятно, что означали многообещающие сценки в завязке: и похищение «Моны Лизы» при участии дочери президента США; и последующее убийство директора Лувра; и крутящийся вокруг миллиарда евро приватный диалог прилизанного американского службиста с арабским шейхом; и тревожный ученый-индус, наводящий умеренную панику на дне самого глубокого рудника в стране, и много чего еще. Как пелось в одной хорошей песне, «Насколько я понимаю, миру приходит конец».

До определенного момента в фильме идеально вообще все: начиная с русского президента Марченко, который боится оставаться на экстренном совещании Большой восьмерки без переводчика, и заканчивая русским же боксером Рустамом, падающим в нокауте как раз в тот момент, когда «папу» Карпова вызывают на срочную погрузку в спасительный ковчег. Ковчеги в сверхоперативном порядке строят авральные китайцы, но на всех ковчегов, разумеется, не хватит, так что билеты продаются по миллиарду евро за койкоместо, скидок не предусмотрено. Президенты с семьями и элита размещаются на ковчегах вне очереди — без них новое общество, разумеется, построить невозможно. В отказ идут лишь двое, кто — увидите сами, но именно этот эпизод и становится первым тревожным звонком: алло, вас вызывает Фальшь. Впрочем, задумываться об этом в зале не получается напрочь: размах затеянного Эммерихом действа лишает дара речи. Города, штаты и материки уходят под землю с потрясающей скоростью, автобаны складываются гармошками, небоскребы падают, как карточные домики, вулканы вырастают на месте вчерашних равнин, всюду хаос, анархия и молчаливая круговая порука. «Зачем людям знать о том, что будет завтра? Вы представляете, что тогда начнется? – Моего друга из Индии никто не забрал. Самолет просто не прилетел! Если бы не он, мы бы тоже ничего не знали, это он сделал это открытие! – Многих забыли в таком хаосе!». Отлично. Даже если вы все еще уверены, что ваша жизнь на самом деле чего-то стоит, Роланд Эммерих уже приготовил тысячу и один прием для того, чтобы вас разубедить.

С визуальной точки зрения, столь важной, если не основополагающей для фильмов-катастроф, «2012» безупречен. Сидя в зале, постоянно ловишь себя на мысли, что вот он, наконец-то, фильм, который хотелось бы увидеть на экране размером с десятиэтажный, как минимум, дом: относительно крошечного зала кинотеатра (к слову, самого большого в городе) ему явно недостаточно. Самолеты, корабли, круизные лайнеры, авиалайнеры, землетрясение, извержения, кораблекрушения, разрушения, самые оголтелые автомобильные гонки за весь 2009 год, – когда кажется, что дыхания уже нет и больше придумать невозможно ничего, Эммерих, снисходительно плюя через плечо, командует: «Запускай!», и пальцы снова сжимаются на подлокотниках. В английском языке это называют прекрасным словом groundbreaking, так вот: «2012» — это GROUNDBREAKING во всех мыслимых значениях этого слова. Строго говоря, жанр фильма-катастрофы можно закрывать за ненадобностью: все-таки это именно тот случай, когда количество переходит в качество, а снять «больше» Эммериха выглядит непосильной задачей, даже учитывая любые «аватарские» технологии.

Все было бы совершенно прекрасно, если бы не вездесущие мелодраматические элементы, без которых фильм, словно богатый наследник перед смертью родственника, прекрасно обходился первые два часа, и вдруг опомнился на завершающих сорока минутах. Любовная линия не то чтобы плоха, она просто не впечатляет на фоне творящегося армагеддона, кажется мелковатой и приклеенной чем-то вроде ПВА. Возможно, причиной тому – невыразительно прописанная (и сыгранная)роль экс-супруги писателя. С другой стороны, «2012» — в первую очередь зрелище, а зрелища, в конце концов, бывают не только для мальчиков, девочкам тоже нужно переживать.

Я не очень хорошо помню Библию, но, кажется, когда Содом и Гоморру уничтожали за грехи, сын божий произнес что-то вроде «Покажите мне хотя бы одного праведника, и если он найдется здесь, города будут жить дальше». Право же, человечеству стоило прожить две с небольшим тысячи лет, чтобы после циничной ухмылки режиссера Роланда Эммериха, снявшего самый беспощадный фильм 2009 года, наконец-то понять, что текущий курс праведности составляет один миллиард евро за единицу.