Йозеф Геббельс плачет в кинозале, заслужив одобрение Гитлера; сам Ади сшибает жвачку у собственных охранников; изменник Рейха Хьюго Штиглиц убивает офицеров из командования гестапо, засунув им в рот могучий кулак истинного арийского патриота; британское командование разрабатывает операцию «Кино», ставящую целью уничтожить всю вермахтовскую верхушку одним целенаправленным взрывом, для чего и засылает в тыл врага бывшего кинокритика, автора статей, текстов и книг. Над всем этим беспределом гордо и несколько в стороне реет тень чернявого, носатого и кудрявого семита с бейсбольной битой, известного под прозвищем Жид-Медведь. Держись, фриц-куроцап. В английском языке есть чудесное понятие inspired by, буквально оно означает «навеяно тем-то и тем-то». После просмотра «Бесславных ублюдков» возникает стойкое ощущение, что новое детище Квентина Тарантино навеяно самым оголтелым, не признающим границ, рамок и моральных норм краснознаменным журналом всея Советского Союза, известном современникам и интересующимся историей прессы под именем «Крокодил».

На первый взгляд все в порядке. Гестаповец Ланда рыщет в поисках евреев Дрейфусов на молочной ферме во французской глубинке и, разумеется, находит, оправдывая свое прозвище «Охотник на евреев». Ланда более чем умен: он всерьез гордится тем, что умеет думать как еврей, а, значит, часто замечает то, что не видит карающий орел великой Германии. Перехитрить такого прожженного муд..а практически невозможно, забитые евреи и не пытаются: для создания атмосферы полной обыденности оккупационного времени, Тарантино даже не снисходит до того, чтобы показать их лица. Они умрут строчками на бумаге, именами в тетради офицера гестапо, под дощатым полом небогатой кухни французского фермера, рыдающего в это время наверху. Похороните меня за плинтусом. Из всех Дрейфусов в живых остается лишь старшая дочь Шошанна, которой и суждено будет через несколько лет сыграть в окончательном и полном разгроме Тысячелетнего Рейха (по версии чокнутого американца с квадратным лицом, которая, мягко говоря, слабо соотносится с реальностью, да это и к лучшему) едва ли не решающую роль.

«Бесславные ублюдки» очень хотят, чтобы их полюбили. Арсенал для этого задействован неслабый. Тут и пресловутый Питт, который, похоже, после «Бенджамина Баттона» обрел не подвластную разуму способность творить с собой все что захочет: узнать в реднеке со шрамом через всю глотку и идиотскими усами а-ля белая гвардия спортивного инструктора из «После прочтения сжечь» сможет лишь человек с альтернативно ориентированным воображением. И невероятной красоты хозяйка кинотеатра (бывшая Шошанна Дрейфус, а ныне – Эммануэль Мимье) — если бы все владельцы кинотеатров в мире были хотя бы отдаленно похожи на нее, кинокритики и вообще труженики индустрии были бы счастливыми людьми на Земле, но это, к сожалению, не так. И сцены скальпирования нацистов, которые вообще не вызывают никаких эмоций, кроме любопытства: помнится, в детстве я испытывал похожие эмоции, когда на моих глазах свежевали свиней. И, конечно, весь это синефильский пирог, которым не подавился разве что только самый ленивый гость из параллельной вселенной, в которой имена Рифеншталь, Паббст, Линдер и Чаплин известны лишь узкому кругу наиболее посвященных. Ну и Жид-Медведь (в одном эпизоде Гитлер, подчиняясь воле русского дублера, натурально произносит: «Принесите мне голову Жида-МедведЯ!», именно так, с ударением на последний слог, впечатления колоссальные): даже когда «Бесславные ублюдки» будут окончательно забыты, Жида-Медведя будут помнить из-за редкого сочетания абсолютных абсурдности и жестокости.

Фильм сделан с очевидным расчетом на признание самой широкой аудитории, и от понимания этого факта подташнивает, безо всяких там. Это, конечно, не агитка: юмор по-прежнему очень злой, персонажи – в меру картонные, как раз настолько, чтобы максимально отвечать представлениям среднего зрителя, казуала, строчки из годового отчета о портрете посетителя кинотеатров, нацисты очень нацисткие, а евреи – вполне себе еврейские. Абсолютно линейный сюжет без всякого простора для фантазии, как в фильме «Неуловимые мстители», – идите вы в задницу со своей «Джеки Браун» и вы, которые с «Доказательством смерти», тоже туда. «Ублюдки» – очень самовлюбленное кино, снятое в припадке самолюбования. Эти два понятия, похоже, и определяют Тарантино конца нулевых, и ничего бы страшного, если бы просто определяли. Но они его и исчерпывают, и что поделать с этим – не знает, кажется, даже он сам. Впрочем, журнал «Крокодил» дожил аж до двухтысячных, правда, продавали его в запечатанных бумажных пакетах и то по предзаказам. Совсем как порно.