Самый благопристойный негр на Земле в роли эмо с фальшивыми документами, приносит смех и радость людям на протяжении практически двух часов экранного времени. Сюжет фильма по воле причудливого случая полностью предсказан группой «Кровосток» в песне «Органы» с альбома «Гантеля» 2008 года. На все руки мастер, персонаж Смита чинит древний печатный станок под пошлейшую мелодию группы Muse, выгуливает дога-вегетарианца, подмывает старух, унижает слепых и избегает встреч с собственным братом – все ради того, чтобы искупить тяжкий грех, совершенный им в прошлом по недомыслию, при этом обильно заливает окружающее пространство глицериновыми слезами. Перечитайте все вышенаписанное еще раз и хорошенько подумайте, нужны ли вам эти консервированные терзания, которые выглядят как потерявшаяся во времени часть избирательной кампании Барака Обамы?  

«Алло (всхлип)… 911 (всхлип)? Тут попытка самоубийства (всхлип)… Кто жертва? (всхлип, всхлип, всхлип)… Я», — от фильма, который начинается подобным образом, добра ждать как-то не получается. Удивительное дело: сюжет настолько идиотичен, что даже хорош, Смит и Розарио Доусон играют очень даже неплохо, постановка видеоряда и вовсе безупречна, но при этом от ощущения абсолютной фальши хочется лезть на самую дальнюю стену ровно столько, сколько длится фильм. Пытаться понять, в чем тут дело, задание заранее бессмысленное: невооруженным глазом видно, что все очень старались, но пока – это еще одни негры, у которых не получилось. Тем более странным это выглядит на фоне предыдущей совместной работы Габриэле Муччино и Уилла Смита «В погоне за счастьем» — тот тоже не разбрасывался нахватанными с неба звездами, но, по крайней мере, не так нагло атаковал слезные железы, позабыв о мозгах.  

Несмотря на относительную нелинейность происходящего, запутаться в событиях «Семи жизней» практически невозможно: большинство сюжетных ходов, задуманные, вероятно, как новаторские и страшно неожиданные, полностью предсказуемы задолго до своего появления на экране. Семь разрушенных жизней – семь спасенных, с такой вот бесхитростной прямолинейностью дауна Габриэле Муччино пытается водить нас за нос. При этом эпизоды под грифом «Твори добро, а не то сдохнешь» нанизываются один на другой, образуя не много не мало пирамидку из соплей, а редкие фрагменты, исполненные хоть какого-нибудь действия кажутся чужеродными примерно в той же степени, что и Вася Камеррер на Саракше в фильме одного достойного продолжателя дела своей семьи. Подзабытое уже ощущение, что фильм снимали, как минимум, два режиссера, при этом по двум разным сценариям, уже к середине оказывается настолько сильным, что смотреть «Семь жизней» с серьезным выражением а лице никак не получается: чернокожий спаситель раздает дома незнакомым мексиканцам и рыдает от жалости к ним, корчует сорняки в чужом саду – и снова рыдает, приходит на свидание – и начинает рыдать опять.  

Финал и вовсе вызывает спазмический хохот – и виной тому даже не очередная попытка режиссера сделать «неожиданно» (как можно назвать неожиданностью самоубийство, о котором нам говорят в первых же кадрах?!), а, скорее, патологическая серьезность Смита, с которой он уже второй фильм подряд постели предпочитает ванну. Право же, нам вполне хватило «Я — легенда!», тема ванных комнат в котором была окончательно закрыта.  

Такая вот драма. Можно быть абсолютным ничтожеством, как та же мексиканка, с неизвестной целью терпящая побои от сожителя-алкоголика, но когда в твою дверь постучится улыбчивый негр в костюме, представившись налоговым полицейским, не бойся открывать дверь. Это счастье протягивает тебе свои черные мускулистые руки. Плевать, что ты заслуживаешь его не больше, чем остальные сотни тысяч нелегалов, живущих в твоей новой стране на птичьих правах. Счастье выбрало тебя само. Готовься, жирный бездельник.