Африка для остального «европеизированного» мира всегда была своеобразным бельмом на глазу, которое и рады бы не замечать, но никак – все ж целый континент, да еще и не самый маленький. Точнее, наиболее мешающим является тот прискорбный факт, что на Черном континенте вроде кто-то еще и живет, объединяется в племена, делит территорию на страны, да еще и никак не может влиться в струю шагающего по планете прогресса. А вот полезные ископаемые, залегающие в этой части нашей истощенной Земли – наоборот, очень даже лакомый кусочек, за который разгораются нешуточные бои в кулуарах лучших домов Европы. 

Что ж поделать, исторически так сложилось, что белым людям, жившим много севернее в гораздо более суровых условиях, приходилось придумывать самые невероятные способы отбора огня у соседа, в то время как населению теплой Африки даже и делать-то ничего не надо было – все нужное для жизни в буквальном смысле окружало их. Вот и получилось, что северяне веками оттачивали свое коварство и смекалку, а те, что южнее, жили припеваючи, и даже думать не думали, что однажды белые люди причислят их самих ко второму сорту, а их страны – к некому «третьему миру». 

В итоге, сейчас мы имеем целый континент с кучей маленьких государств различной степени независимости, раздираемых войнами, и с нищим населением, но обогащающих отдельных «белых господ». Взять например Сьерра-Леоне – страна небольшая, ничем особым не выделяется, кроме, разве что, то тут, то там попадающихся россыпей алмазов. Но эти богатства не принесли стране ничего, кроме войны и сопутствующих ей страданий и боли. 

Здесь какая штука получается, вообще африканцам, наверное, не свойственна злость и враждебность в том виде, какой принесли им люди с Запада вместе с автоматами Калашникова. Слишком уж по-детски смотрятся бойцы Революционного Освободительного Фронта, рассекающие пересеченную местность на американских джипах под орущую из динамиков американскую же попсу, и «поливающие» своих собратьев из АК направо и налево. Это выросшие, но не повзрослевшие дети. У них есть свой кумир – заокеанская культура и ее «крутость». Оттуда и растут ноги «крутых» имен, например, Рэмбо и Капитан Зеро, да и всех остальных признаков «крутизны». Но они – просто марионетки, звено в сложной цепи грязного бизнеса, замешанного на алмазах и крови. Для них эти невзрачные камешки – всего лишь средство получения новых игрушек (да-да, автоматов, но не игровых) и спутниковой тарелки, чтобы смотреть «Спасателей Малибу». 

Вот тут-то и появляется коренной африканец Лео ДиКаприо, правда под именем уроженца Родезии, ныне Зимбабве, Дэнни Арчера. Стоит отметить, что бывший акванавт-авиатор изрядно возмужал, отрастил эспаньолку, и обогатил свой мимический арсенал еще несколькими приемами, кроме складывания двух морщин на лбу. Арчер – типичный спекулянт, вечером получающий «деньги», а утром предоставляющий «стулья». Работа вроде не пыльная, но требует определенной осторожности, которой однажды ему и не хватило. Однако, как оказалось, такое невезение очень даже легко может обернуться главной удачей всей жизни. 

Примерно в похожей ситуации оказался местный житель Соломон – ему тоже в определенный момент не хватило везения, как раз во время закапывания в землю ценнейшего розового алмаза размером с голубиное яйцо. Кстати, имя этого героя вовсе не случайно. Все знают легенду о копях царя Соломона, аллюзии к которой очень даже явно просматриваются в развивающейся дальше истории. Начиная от уголка Земли, где все происходит, и вплоть до фатальности судьбы всех посягающих на неприкосновенность драгоценного тайника, — все здесь указывает на современное прочтение Хаггарда. С соответствующими поправками, конечно. 

Впрочем, «Кровавый алмаз» — фильм вовсе не приключенческий. Его скорее можно назвать «политэкономическим», поскольку проблемы он поднимает слишком уж злободневные (чем явно обозначает заявку на «Оскар» по образу и подобию прошлогоднего «Столкновения», правда не в основной номинации). Слишком разительна разница между тощими африканцами в лохмотьях, и упитанными европейцами в пиджаках, решающими их судьбы. Слишком рано взрослеют дети, из которых делают отряды «беби-киллеров», в то время когда весь прогрессивный мир обсуждает мастерство Моники Левински и пронырливость Билла Клинтона. Слишком уж несуразна вся эта ситуация вообще. 

К чему должен подвести этот фильм, вполне понятно. Эти тезисы стары, как мир: для кого-то война – это жизнь во смерти и горе, а для кого-то – прибыльный бизнес и каждодневная плодотворная работа. Ученые мужи где-то в Европе заседают, размышляя высокими понятиями о свободе, независимости и правах человека, а простому жителю Сьерра-Леоне надо всего лишь, чтобы семья была рядом и рыба ловилась в сети. Он не приемлет лжи, не понимает, зачем его соотечественники стреляют друг в друга, и зачем ему навязывают чуждый образ жизни. 

Жирную черту под всеми поднятыми вопросами проводит (а может и перечеркивает их?) финальная сцена фильма. Эта сцена – гимн современному обществу потребления, гимн homo consumerens, которому не надо ничего, кроме хлеба и зрелищ. Аудитории представляют Человека Из Сьерра-Леоне, и все присутствующие разражаются бурными овациями. И ему даже не надо ничего говорить – он как бородатая женщина в цирке, призван развлекать праздную аудиторию. Он – Человек Из Африки, оттуда, где земля красная от крови, а в домах нет канализации. Вот такая диковинка. 

Фильм «Кровавый алмаз» – это интересное, зрелищное и качественное во всех отношениях массовое кино. Какие-то его моменты заставляют напрячься, какие-то поражают воображение (например, лагерь, вместивший миллион беженцев), время от времени события на экране вызывают смех – все очень органично. Конечно, если не обращать внимания на традиционные несуразности в деталях – таковы уж законы Голливуда. Он может понравиться всем: и любителям тупого экшна, не собирающимся задумываться над глобальными проблемами, и любителям порассуждать на кухне о политике, и поклонницам нестареющего ДиКаприо, и юным натуралистам, стремящимся поближе познакомиться с природой Африки – в общем, каждый, наверное найдет в нем что-то свое. Но в конечном итоге «Оскар» всех рассудит.