Сказка о непотерянном времени

Удивительный парадокс: в разных руках 150 миллионов долларов могут превратиться либо в одних «Трансформеров», либо в семь «Обитаемых островов», либо в тридцать «Самых лучших фильмов», либо в экранизацию двадцатого века целиком, от Первой Мировой до трагедии в Новом Орлеане, тринадцать «оскаровских» номинаций и неоспоримый титул главного фильма конца проклятых нулевых. Пока та часть публики, которая вправе считать себя почтенной, будет самостоятельно разбираться в причинах этакого финта, мы попытаемся понять: как вышло так, что лучшая роль Брэда Питта за всю его карьеру, лучшая, включая «Зодиак», постановка Дэвида Финчера и лучшая музыка 2008 года не потеряли друг друга и встретились под одной вывеской.  

Хотя официально Фрэнсис Скотт Фитцджеральд и значится в сценаристах «Загадочной истории…», по гамбургскому счету никаких авторских отчислений ему, окажись он даже обладателем того же странного свойства, что и его неожиданно ставший знаменитым персонаж, не полагается. Сотворить из крошечного рассказа, который даже самые нерадивые проглотят за полчаса, без малого трехчасовой эпос длиной в десятилетия – сложнейшая задача. Особенно, если учесть, что эпос изо всех сил маскируется под милую и даже ласковую байку от случайного соседа по купе поезда, спешащего в черную вечность. Эрик Рот, которого одна половина мира боготворит, а вторая ненавидит по одной и той же причине, имя которой «Форрест Гамп», справился с ней на диво. Говорят, что у Спилберга в свое время не вышло. Брешут, наверное.  

В день рождения Бенджамина Баттона произошло еще два события, одно из которых определило историю цивилизации, а другое – его жизнь. Закончилась Первая Мировая война и скончалась его мать. Волей судьбы странный младенец Бенджамин попадает в пансион для престарелых, хозяйка которого берется позаботиться о нем – опять же, по чистой случайности. Так маленький и уродливый человек начинает свое путешествие по большому и прекрасному миру для того, чтобы в конце концов поменяться с ним амплуа.  

Как в свое время говорил вымышленный Робертом Уорреном губернатор Вилли Старк, а до него еще кто-то, «Человек зачат в грехе, а рожден в мерзости, путь его – от смердящей пеленки до смердящего савана». Бенджамин Баттон – исключение, но только в определенной степени. Тот факт, что родился он дряхлым стариком, в пятилетнем возрасте внимающим настоящим живым развалинам, соседям по пансиону, и на протяжении всей жизни лишь молодел, обретая многие знания и многие печали, мало что меняет по сути. Вечное «Я подумаю об этом завтра!» в его случае приобретает зловещий оттенок: завтра-то, конечно, будет, и, может быть, даже лучше чем вчера, но это не изменит ровным счетом ничего. В какую бы сторону ты не взрослел, сколько бы чудесных совпадений и бытового волшебства ты не встречал на пути, сколько бы раз не обманывал собственную смерть, от одиночества тебе не убежать, а горечь поражения найдет всех, даже самых исключительных. Как, впрочем, и ржа разочарования – не в последнюю очередь, в себе самом. От того, что песчинки в песочных часах вдруг начали прыгать из нижней чашки в верхнюю, чашки больше не станут.  

Несмотря на изрядную долю рефлексии, фильм совершенно не тянет на дно. Возлюбленная Баттона Дэйзи танцует, жена министра в заснеженном Мурманске закусывает водку красной икрой, старый часовщик работает, закат ложится на Землю. Дэйзи ломает ногу, жена министра отправляется в путь через Ла-Манш, словно через Стикс, часы старого мастера поворачивают время вспять, закат накрывает Землю. Парализованная старостью Дэйзи медленно умирает в своей постели, ураган стирает с Земли Новый Орлеан, гаитянский пигмей учит дряхлого Бенджамина жизни, закат накрывает Землю. Все эти мгновения, идеально поставленные и в то же время донельзя чувственные, практически до полной спонтанности, взывают к внутреннему циферблату каждого зрителя, на котором уже отмоталось достаточно кругов от питекантропа до сапиенса. Время – это тот пирог, который можно нарезать бесконечно долго, но и он когда-нибудь закончится. Как и верность. Как и нежность. Как и честность. И уж, конечно, не о старости и слабости снял свой удивительно логичный и вместе с тем едва ли не беспрецедентно чуткий и гуманный фильм человек, все без исключения работы которого балансировали на грани между жестокостью и полным мраком.  

Родиться. Повзрослеть. Влюбиться. Простить. Отпустить. Состариться. Уйти. При необходимости – повторить.  

Необходимый P.S. Если кому-то все-таки интересен ответ на вопрос, которым мы задались в начале, то тут все очень просто. В кругах милых невежд это обычно называется чудом, а о том, как совершать подобные чудеса самому, Дэвид Финчер со своей командой как раз и объясняют во всех подробностях все два с половиной часа непотерянного времени, что длится «Загадочная история Бенджамина Баттона».